Упоминал Шекспир и о так называемых smockraces («smock» —
китель, рабочая одежда), в которых участвовали женщины и которые были обычным
явлением в Англии и Шотландии XVII—XIX веков. Наградой победительнице часто
служил китель, откуда и пошло название. Но призами могли быть и нижнее белье,
платья, шляпки, ткани, верхняя одежда, баранья нога, соль, сахар и многое
другое, как отмечает английский профессор Питер Рэдфорд, в прошлом сам
спринтер мирового уровня.
Женщины бегали по выходным дням, церковным праздникам,
местным памятным дням, на ярмарках, свадьбах, скачках, крикетных турнирах и
других мероприятиях. В соревнованиях участвовало от двух до шести женщин.
Присутствовала возрастная градация: до 15 лет, до 20 или 25 и старше 35 лет.
«Бег в кителях» проводился в определенном месте в
определенное время, год за годом. Награда выставлялась на шесте на всеобщее
обозрение за несколько дней до бега либо подвешивалась на дерево. Денежные
премии выплачивались состоятельными людьми округи либо собирались специальным
комитетом. Сезон продолжался с апреля по октябрь, а пик его приходился на май
и июнь.
Питер Рэдфорд собрал свидетельства о большинстве таких
праздников, проводившихся в графстве Кент в Южной Англии, на протяжении XVIII
века там состоялось более 20 ежегодных фестивалей. Один из самых ранних и
важных пришелся на 1639 год, когда умер судья, местный аристократ сэр Дэдли
Диггс. Он пожертвовал 20 фунтов (что примерно соответствует сегодняшним 2300
фунтам) на ежегодные выплаты юноше и девушке, победившим в беге 19 мая, известном
как «Раннинг-лендз». Он проходил каждый год на Олд-Уайвз-Лиз, там же 1 мая
проводился квалификационный забег перед основным состязанием. Чтобы принять
участие в главном забеге, претенденты должны были успешно пройти все
предшествующие круги.
Забеги «Раннинг-лендз» проводились вплоть до середины
XVIII века. Молодые девушки и женщины продолжали эту традицию, которая
досталась им от прабабок и матерей, как ради забавы и веселья, так и ради
престижа и призов. Размер награды менялся, и победитель не всегда получал
десять фунтов, так как это были большие деньги — молодая служанка столько
зарабатывала за год. Мы не знаем, какова была дистанция на этом фестивале, но
месяцем позже, на праздник летнего солнцестояния, устраивались забеги на 200
метров у женщин и на 400 у мужчин.
Соревнования в Кенте были организованы по системе,
принятой на Олд-Уайвз-Лиз. А вот на расстоянии двух миль оттуда, в
Брэдбурн-Лиз, победителям соревнований не разрешалось участвовать в них повторно
— даже тем, кто победил на Олд-Уайвз-Лиз. Кандидаты проходили строгий отбор — и
на соревнованиях в Кенте такое происходило сплошь и рядом. Те, кто выигрывал
самую престижную гонку графства, должны были смириться с тем, что в соревнованиях
меньшего масштаба им участвовать не придется. Раз существовали такие правила,
можно сделать вывод, что победители желали участвовать в последующих
соревнованиях, и иногда они получали возможность выступить в других городах.
Согласно Питеру Рэдфорду, это один из старейших примеров, подтверждающих
наличие организации у женщин, принимавших участие в беге.
Обычно такие «бега в кителях» были частью большого
развлекательного действа, где юноши карабкались по гладким шестам, боролись и
вообще народ развлекался и смеялся, в том числе и над бегущими женщинами.
Приезжим из других частей Европы такие мероприятия
всегда бросались в глаза. Женщин даже взвешивали, как жокеев перед скачками,
хотя это и не играло большой роли. Порой соревнования принимали и гротескную
форму. Эпизод романа «Эвелина» 1778 года рисует нам следующую картину: две пожилые
женщины бегут взапуски, к великому удовольствию устроившего этот бег
дворянина. Женщины уставали; они тяжело дышали, спотыкались и падали, но
соглашались быть выставленными в таком дурацком свете, ведь речь шла о ста
фунтах, а они нуждались в деньгах.
Женская одежда XVIII—XIX веков не располагала к бегу.
Длинные платья уменьшали длину шага, кроме того, в них путались ноги.
Облегающая женская одежда была продемонстрирована на соревнованиях в Уолуорте в
1744 году, не без цели собрать больше публики.
Уильям Сомервиль описал в 1740 году цыганку по имени
Фуска, чьи «жадные глаза усмотрели большую наживу» и чьи вымазанные навозом
ноги вызывали негодование публики. Она поскользнулась и грохнулась на спину
под издевательский смех публики, однако поднялась и пошла дальше.
Издевательства и стыд не доставляли Фуске беспокойства,
так как цыгане находились вне социальных норм и извлекали из этого выгоду. Они
охотно выполняли работу, считавшуюся постыдной. В обществе господствовало
представление о нечистоплотности цыган. Они находились вне церковной общины и
считались распространителями аморальности и заразы. Бег не считался постыдным
занятием, но цыгане много путешествовали и имели развитые ноги. Беговые
фестивали могли очень просто сочетаться со странствующим образом жизни.
Много беспокойства на таких соревнованиях доставляли
собаки. В 1739 году в объявлении о соревнованиях в Сэндвиче было сказано, что
«все замеченные на соревнованиях собаки будут застрелены». Одиннадцать лет
спустя объявление гласило «оставляйте собак дома, а не то их застрелят».
Начиная с XVIII века английские женщины бегали и на
длинные дистанции. Некоторые семьи переезжали с места на место, организовывая
показательные бега. Эмме Матильде Фриман было в 1823 году 8 лет, но она не была
похожа на своих сверстниц. Родители организовывали соревнования для дочери, и в
тот год она уже имела за плечами две дистанции по 30 миль (48 км) и одну в 40
миль (64 км). Маленькая крошка нравилась публике; а весь свой заработок
отдавала родителям. Эмма Матильда была живым доказательством выносливости юных
особ прекрасного пола.
Среди женщин-бегуний и скороходов в Англии XIX столетия
находились представительницы самых разных возрастов — от девушек до дам
преклонного возраста. Они были замужними и незамужними, девами и вдовами, но
все они принадлежали к низшему социальному слою. Ниже на социальной лестнице
стояли только люди, кочевавшие с места на место и семьи, занимающиеся
попрошайничеством среди зрителей.
— Поспорим, что эта женщина выдержит длинную дистанцию?
— закричал человек и показал на свою мать, шестидесятилетнюю ирландку Мэри
Мотулуллен, чьи впалые щеки и натренированное тело не давали основания ставить
много против нее. Как владелец цирка демонстрирует публике экзотическое
животное, сын показывал на мать и подбадривал слушателей задорными
комментариями.
«Эти деньги легко достаются», — думала английская
публика, видя босые ноги и тряпичные платья Мэри, ее престарелый вид и
внешность, выдававшую бедняка.
В 20-е годы XIX века Мэри Мотулуллен путешествовала с
двумя сыновьями. Люди, встретившие их в октябре 1826 года, слышали, как они
утверждают, будто Мэри пробежит 90 миль за 24 часа, и сомневались в том, что
подобное возможно. Как обычно босоногая, Мэри вышла на старт, однако ей
пришлось преодолевать препятствия, которые были труднее самой дистанции.
Букмекеры старались уговорить ее сойти с дистанции и предлагали большие деньги,
чтобы выиграть пари. В другой раз, в Линкольншире, она финишировала на 8 минут
позже на дистанции в 92 мили, которые она собиралась пробежать за сутки, из-за
того, что свора мальчишек-хулиганов мешала ей, плевала в ее сторону и не давала
бежать.
Толпы людей, пьянство, зрелищность, сопровождавшие труд
Мэри, превращали ее жизнь в постоянную жертву. В другой раз ее видели
нарядной, опрятно одетой, в новой шапке с вуалью, пожертвованной каким-то
меценатом, в сопровождении скрипок и барабанов. Она обладала своеобразной
харизмой, выделялась из современного ей общества и, будучи истинной дочерью
народа, демонстрировала, что возраст — не помеха зарабатывать себе на хлеб
ногами, если речь идет о том, чтобы вырваться из нищеты.
В 1833 году семидесятилетняя шотландка вызвала большой
переполох, заявив, что намерена пробежать расстояние от Пейсли до Ренфрю — то
есть 96 миль — за 24 часа. Дороги были заблокированы, народ пошел врукопашную,
так что трещали кости и вылетали зубы. Так много было выпито, так много
нанесено травм, что приставу пришлось арестовать женщину и посадить ее за
решетку, чтобы восстановить порядок.
В начале XIX века популярность праздничных ярмарок в Англии начала
угасать. Переселение в города меняло устоявшиеся обычаи, и жизнь британского
общества начала протекать в такт с индустриализацией. Хотя «бега в кителях»
исчезли во многих местах, интерес публики к женским соревнованиям возрастал,
особенно в 1820-е годы. Два десятилетия спустя, в Викторианскую эпоху,
возобладало новое суждение о женщинах как о слабых и неспособных к физическим
достижениям существах. Начиная с 1840-х годов женские бега прекратились — во
всяком случае, газеты перестали о них писать. |