А что, если устроить забег в память о вестнике, пробежавшем
в 490 году до н. э. от Марафона до Афин, чтобы сообщить о победе над персами, и
умершем от изнурения?
Француз по имени Мишель Бреаль выступил с таким
предложением в 1892 году, как раз когда планировалось возрождение Олимпийских
игр в Афинах. Кубертен слегка скептически отнесся к этому предложению из-за
длины дистанции. «Я готов пожертвовать кубок для этого соревнования», — сказал
Бреаль перед голосованием по его предложению и предложил маршрут, пролегавший
от Марафона до холма Пникс в Афинах; от равнины, располагавшейся неподалеку от
Марафона, до места собраний афинян. Это был своего рода тест силы воли с
историческим оттенком.
Эта идея нашла горячий отклик в Греции и вызвала всплеск
национальной гордости. Старт был устроен на Марафонской равнине, а финиш — на
вновь построенном стадионе в Афинах. Расстояние между ними составляло около
сорока километров.
Ни греческие, ни римские античные источники не упоминают
об организованном беге на сорок километров. Марафонский бег как спортивное
мероприятие не имеет никаких исторических корней и является исключительно
выдуманной идеей. Миф упоминает о некоем бегуне по имени Фидиппид или Филлипид,
и он существовал в реальности. Неправдоподобным кажется его связь с легендой.
В 490 году до н. э. персидский царь решил захватить Афины
и вторгся в страну неподалеку от Марафонской равнины, которая была важным
стратегическим побережьем страны. Солдаты прибыли на двух-трех сотнях
кораблей, армия насчитывала тысячу лошадей. Афиняне покинули город, готовясь
напасть на врага, и послали опытного бегуна Фидиппида за 240 километров в
Спарту просить о помощи. Хотя он прибыл в Спарту на следующий день и передал
послание, спартанцы не смогли оказать помощи до окончания полнолуния — лишь
шестью сутками позднее, — они отмечали в это время религиозный праздник. Гонец
отправился обратно в Афины, по пути моля бога Пана о помощи.
Нападение афинян было отчаянным — они смогли выставить
10 000 человек против 25 000 персидских солдат. Но хитрость, примененная против
персидского превосходства, дала афинянам большое преимущество. Перед рассветом
они выстроили шеренги своих воинов и бежали полтора километра, имитируя нападение,
бесстрашные и стремящиеся любой ценой разбить врага. На расстоянии полета
персидских стрел они начали снижать скорость и трубить к отступлению. Внезапно
раздавшиеся звуки рога повергли персов в страх, они думали, что афиняне
одержимы дьяволом. Схватка шла на мечах, копьях, луках и врукопашную. В итоге
персы отступили к своим кораблям, потеряв 6400 человек убитыми. Афиняне за те
немногие часы, что длилась битва, потеряли 192 воина.
Победа под Марафоном была большим триумфом для афинян.
Персы потерпели первое крупное военное поражение, и поэтому битва имела
немаловажное значение в истории Греции и Афин.
Греческий историк Геродот (484—425 до н. э.) разговаривал
с воинами и строил свое повествование об этом событии на современных ему
источниках. Он не упоминает о том, что Фидиппид или кто-либо другой бежал из
Марафона в Афины, чтобы сообщить о победе, и упал замертво от измождения.
Кто-то, несомненно, взял на себя это важное задание. Это была почетная
миссия, внушавшая гордость и радость, сообщить испуганным, напряженным и
готовящимся к худшему согражданам о победном исходе. Бегуны, такие, как Фидиппид,
регулярно исполняли такие поручения, но неизвестно доподлинно, был ли именно он
в тот день на поле битвы. Его длительная карьера бегуна также говорит о том,
что он не мог умереть от измождения, преодолев такое сравнительно небольшое
расстояние.
Греческий сатирик Лукиан (120—200) был первым, кто
назвал Фидиппида вестником победы. Единственный источник, упоминавший о том,
что Фидиппид бежал из Марафона в Афины, относится ко времени 600 лет спустя
после описываемых событий.
Плутарх (46—120) упоминает о другом вестнике, Эвклесе. Он
приехал в Грецию из-за границы и отправился в Марафон, чтобы принять участие в
битве. Потом прямо в военном одеянии побежал в Афины и упал замертво, успев
сообщить о победе афинским правителям. Согласно Плутарху, большинство греческих
историков того времени полагали, что бегуна звали Эвклес, другие склонялись к
имени Терсипп. Как бы там ни было, подобные дискуссии свидетельствуют о том,
что миф продолжал жить и спустя столетия после битвы.
Греческая освободительная борьба в начале XIX века
пробудила новую волну интереса к изучению греческой культуры и воодушевила
многих. Лорд Байрон (1788—1824) путешествовал по стране и сражался бок о бок с
греческими повстанцами. Он посетил Марафонскую равнину, и она произвела на
него неизгладимое впечатление, отразившееся позже в его строках:
Горами он под стражу взят,
Но к морю вечно обращен;
Свободу Греции назад
Вернуть поможет Марафон.
Поправ персидский прах ногой,
Я счесть себя не мог слугой. (Пер. с англ.)
Английский поэт Роберт Браунинг тоже мечтал о возрождении
золотого века Греции. В его торжественной оде «Фидиппид» он воздает честь
бегуну, принесшему весть о войне спартанцам и ценой своей жизни донесшему
радостную весть о победе из Марафона в Афины.
Многие поэты находили обильный материал для творчества в
греческой мифологии. Вклад литераторов вкупе с резко усилившимся интересом к
греческой культуре и истории, греческим патриотизмом — все это привело к тому,
что предложение Мишеля Бреаля встретило одобрение без особых препятствий.
Это создало связующее звено между Олимпийскими играми древности и
современности, в котором нуждался Кубертен. В Греции заговорили о марафонском
беге, на него возлагали большие ожидания. Здесь греки искали шанс заявить о
себе, в отличие от бега на короткие дистанции, где лидирующие позиции принадлежали
англичанам и американцам. |