А что, если устроить забег в память о вестнике, про­бежавшем в 490 году до н. э. от Марафона до Афин, чтобы сообщить о победе над персами, и умершем от изнурения?

Француз по имени Мишель Бреаль выступил с та­ким предложением в 1892 году, как раз когда плани­ровалось возрождение Олимпийских игр в Афинах. Кубертен слегка скептически отнесся к этому пред­ложению из-за длины дистанции. «Я готов пожертво­вать кубок для этого соревнования», — сказал Бреаль перед голосованием по его предложению и предложил маршрут, пролегавший от Марафона до холма Пникс в Афинах; от равнины, располагавшейся неподалеку от Марафона, до места собраний афинян. Это был своего рода тест силы воли с историческим оттенком.

Эта идея нашла горячий отклик в Греции и вызва­ла всплеск национальной гордости. Старт был уст­роен на Марафонской равнине, а финиш — на вновь построенном стадионе в Афинах. Расстояние между ними составляло около сорока километров.

Ни греческие, ни римские античные источники не упоминают об организованном беге на сорок кило­метров. Марафонский бег как спортивное мероприя­тие не имеет никаких исторических корней и является исключительно выдуманной идеей. Миф упоминает о некоем бегуне по имени Фидиппид или Филлипид, и он существовал в реальности. Неправдоподобным кажется его связь с легендой.

В 490 году до н. э. персидский царь решил захватить Афины и вторгся в страну неподалеку от Марафонской равнины, которая была важным стратегическим по­бережьем страны. Солдаты прибыли на двух-трех со­тнях кораблей, армия насчитывала тысячу лошадей. Афиняне покинули город, готовясь напасть на врага, и послали опытного бегуна Фидиппида за 240 кило­метров в Спарту просить о помощи. Хотя он прибыл в Спарту на следующий день и передал послание, спартанцы не смогли оказать помощи до окончания полнолуния — лишь шестью сутками позднее, — они отмечали в это время религиозный праздник. Гонец отправился обратно в Афины, по пути моля бога Пана о помощи.

Нападение афинян было отчаянным — они смог­ли выставить 10 000 человек против 25 000 персидских солдат. Но хитрость, примененная против персидского превосходства, дала афинянам большое преимущест­во. Перед рассветом они выстроили шеренги своих во­инов и бежали полтора километра, имитируя нападе­ние, бесстрашные и стремящиеся любой ценой разбить врага. На расстоянии полета персидских стрел они начали снижать скорость и трубить к отступлению. Внезапно раздавшиеся звуки рога повергли персов в страх, они думали, что афиняне одержимы дьяволом. Схватка шла на мечах, копьях, луках и врукопашную. В итоге персы отступили к своим кораблям, потеряв 6400 человек убитыми. Афиняне за те немногие часы, что длилась битва, потеряли 192 воина.

Победа под Марафоном была большим триумфом для афинян. Персы потерпели первое крупное воен­ное поражение, и поэтому битва имела немаловажное значение в истории Греции и Афин.

Греческий историк Геродот (484—425 до н. э.) раз­говаривал с воинами и строил свое повествование об этом событии на современных ему источниках. Он не упоминает о том, что Фидиппид или кто-либо другой бежал из Марафона в Афины, чтобы сообщить о побе­де, и упал замертво от измождения. Кто-то, несомнен­но, взял на себя это важное задание. Это была почет­ная миссия, внушавшая гордость и радость, сообщить испуганным, напряженным и готовящимся к худшему согражданам о победном исходе. Бегуны, такие, как Фидиппид, регулярно исполняли такие поручения, но неизвестно доподлинно, был ли именно он в тот день на поле битвы. Его длительная карьера бегуна также говорит о том, что он не мог умереть от измождения, преодолев такое сравнительно небольшое расстояние.

Греческий сатирик Лукиан (120—200) был пер­вым, кто назвал Фидиппида вестником победы. Единственный источник, упоминавший о том, что Фидиппид бежал из Марафона в Афины, относится ко времени 600 лет спустя после описываемых событий.

Плутарх (46—120) упоминает о другом вестнике, Эвклесе. Он приехал в Грецию из-за границы и от­правился в Марафон, чтобы принять участие в битве. Потом прямо в военном одеянии побежал в Афины и упал замертво, успев сообщить о победе афинским правителям. Согласно Плутарху, большинство гре­ческих историков того времени полагали, что бегуна звали Эвклес, другие склонялись к имени Терсипп. Как бы там ни было, подобные дискуссии свидетель­ствуют о том, что миф продолжал жить и спустя сто­летия после битвы.

Греческая освободительная борьба в начале XIX века пробудила новую волну интереса к изучению греческой культуры и воодушевила многих. Лорд Байрон (1788—1824) путешествовал по стране и сра­жался бок о бок с греческими повстанцами. Он посе­тил Марафонскую равнину, и она произвела на него неизгладимое впечатление, отразившееся позже в его строках:

Горами он под стражу взят,

Но к морю вечно обращен;

Свободу Греции назад

Вернуть поможет Марафон.

Поправ персидский прах ногой,

Я счесть себя не мог слугой. (Пер. с англ.)

Английский поэт Роберт Браунинг тоже мечтал о воз­рождении золотого века Греции. В его торжественной оде «Фидиппид» он воздает честь бегуну, принесшему весть о войне спартанцам и ценой своей жизни донес­шему радостную весть о победе из Марафона в Афины.

Многие поэты находили обильный материал для творчества в греческой мифологии. Вклад литерато­ров вкупе с резко усилившимся интересом к гречес­кой культуре и истории, греческим патриотизмом — все это привело к тому, что предложение Мишеля Бреаля встретило одобрение без особых препятствий.